Непарадная благотворительность: история московских ночлежек
Слова «ночлежный дом» многих приводят в ужас. О дореволюционных ночлежных домах мы привыкли судить по хитровским трущобам в описании Владимира Гиляровского. Да, были в Москве и такие места. Но вовсе не они определяли уровень московского благотворительного учреждения, предоставлявшего ночлег малоимущим.
Принципиальное отличие Хитровки от серьезных и благонадежных ночлежных домов заключалось в образе жизни ночлежников. Почему многие выбирали грязную и далеко не безопасную ночлежку? Все очень просто: на Хитровке можно было все.
Пить, орать песни, играть в карты, сквернословить, распутничать, воровать, драться, курить самокрутки и скрываться от полиции. В нормальных благотворительных учреждениях все это строго запрещалось. Они были предназначены для людей, попавших в беду, волей обстоятельств оказавшихся без средств к существованию, но при том не утративших человеческий облик. И поэтому такие учреждения больше походили на скромные пансионаты, а не на притоны.
Первые ночлежные дома начали действовать при полицейских участках в 1870-е годы. Но вскоре ими занялись благотворители. Первым бесплатным и благотворительным учреждением считается ночлежный дом имени К. В. Морозова. Его открыли в 1879 году из-за угрозы эпидемии чумы в Москве, чтобы бесприютные нищие не множили заразу. Он был рассчитан на 510 мест, но уже в 1886 году их было 1305.
А в 1885 году в роли благотворителя выступила городская Дума. Для устройства в Москве четырех ночлежных домов было ассигновано триста тысяч рублей.
При этом подчеркивалось: «Цель, которую должен город преследовать, заключается не только в том, чтобы располагать ночным пристанищем для тех, кто лишен собственного крова, но чтобы это пристанище было здорово, чтобы в нем нашли себе применение все выработанные средства, гарантирующие от распространения болезни».
С миру по нитке
Как правило, каждый ночлежный дом имел своего покровителя. Недалеко от Брестского, ныне Белорусского вокзала (сейчас — Пресненский вал, дом 15), на средства известной благотворительницы Марии Морозовой был выстроен «Брестский» ночлежный дом на 600 мужских и 200 женских коек. Мария Федоровна ежегодно переводила на его содержание три тысячи рублей, и название «Брестский» как-то незаметно поменялось на «Морозовский». Но это, впрочем, не мешало всем желающим делать благотворительные взносы.
Время от времени в газетах появлялись сообщения такого плана: «Ночлежный Приют им. В. П. Белова (Смоленский рынок) принимает пожертвования на даровой ночлег, на ночлег за уменьшенную плату. В прием всех без исключения заказов и пожертвований, как деньгами, так и натурою, выдаются установленные квитанции. Заказы и пожертвования принимаются от 10 часов утра до 5 часов вечера».
Двери ночлежных домов открывались, как правило, около шести часов вечера, а в районе полуночи вход прекращался. Некоторые дома были бесплатными, а в иных брали деньги. Правда, очень небольшие. В таком случае внизу стояла касса. Обязательным был принцип анонимности — документы у ночлежников никто не спрашивал. Впрочем, во многих случаях их просто не было.
Там же проводился фейсконтроль: ночлежник должен был прилично выглядеть, держаться уважительно и быть абсолютно трезвым.
Даже стакан пива, выпитый на сон грядущий, мог перенести тот самый сон из более-менее комфортабельной кровати (обычно солдатского типа) в какой-нибудь заброшенный подвал.
В некоторых ночлежках действовал недорогой буфет — естественно, безалкогольный. Те, у кого совсем не было денег, довольствовались бесплатным кипятком. Впрочем, при иных бесплатных ночлежках действовали такие же благотворительные столовые.
В некоторых ночлежках можно было и помыться, и постирать одежду. Для человека, вынужденного весь день проводить бесприютно, это имело большое значение.
Мыло и мочалку либо выдавали бесплатно, либо продавали, но задешево. Иногда одежду отбирали и дезинфицировали в обязательном порядке: в первую очередь из-за угрозы нашествия вшей. В редких случаях в ночлежном доме находился парикмахер.
Около девяти утра ночлежка закрывалась: помещения проветривали, чистили, дезинфицировали, чтобы в конце дня открыть его снова.
К слову, иные квартиры, которые предоставлялись за деньги, были значительно хуже бесплатных ночлежных домов. Например, квартиры коечно-каморочного типа. Подобное жилье обычно привлекало бедных студентов, неквалифицированных рабочих, поденщиков, крестьян-отходников.
Эти квартиры представляли из себя большие помещения, разделенные тонкими досками на тесные каморки. Эти перегородки не доходили до потолка, и поэтому даже в самые дальние от окна «апартаменты» проникал тусклый дневной свет.
В каждой каморке — пара коек, и, возможно, табуретка. Стол — уже большая роскошь. Как и дверь. Ее в лучшем случае заменяли занавеской.
Вот одно из описаний подобного жилья: «Квартира представляет ужасный вид: штукатурка обвалилась, в стенах отверстия, заткнутые тряпками. Грязно. Печка развалилась. Легионы тараканов и клопов. Нет вторых рам, а потому сильный холод. Отхожее место развалилось настолько, что в него опасно ходить, и детей не пускают. Таковы все квартиры в доме».
В ночлежных домах, разумеется, было значительно лучше.
Возрожденная ночлежка
И, напоследок, одна очень показательная история. Правда, произошла она не в Москве, а в Вологде. В 1889 году купец Тимофей Колесников открыл на берегу реки ночлежный дом. Документы того времени сообщают: «Ночлежное помещение разделено на два отделения — одно для мужчин, другое для женщин, с особыми умывальниками и сортирами теплыми для каждого отделения, освещаемого в темные вечера и ночи. Деревянные койки расставлены в обширных и высоких комнатах, в порядке особых номеров на каждой койке. Никакой платы за ночлег не полагается, желающий воспользоваться ночлегом получает от смотрителя металлический знак с номером, соответствующим номеру койки, входит в надлежащее отделение ночлега и занимает койку полученного номера… Пьяные не допускаются на ночлег».
Это благотворительное учреждение существовало вплоть до революции, после чего было закрыто. А в 1992 году его открыли вновь в том же здании. Это был второй ночлежный дом, открытый в стране в послесоветское время. Ему дали название «Дом ночного пребывания». Так что, «возрождать» можно и далеко не самые парадные, но очень нужные традиции русской благотворительности.
Алексей Митрофанов
