Ходынка: подняться в небо
Ходынское поле перевидало немало: военные праздники и учения, народные гуляния, в том числе знаменитую давку во время коронации Николая II, сделавшую название нарицательным. Почти сто лет спустя в московских очередях за повальным дефицитом недовольные бранились: «Устроили здесь Ходынку!» А мы сегодня вспомним еще об одной странице истории здешних мест — небесной.
Именно здесь, на Ходынском поле, начинали свою карьеру первые московские авиаторы.
Аэродром здесь заложили летом 1910 года. Архитектор С.И.Титов сам был членом Московского общества воздухоплавания (МОВ). Он помимо взлетно-посадочной полосы предусмотрел размещение трибун для зрителей. Каждая имела по пятьдесят саженей в длину, рассчитаны они были на 3000 человек — а вообще-то за первыми полетами иногда следили по 50 тысяч. Не забыл про ангары — их было шесть. До того летчики пользовались обычными сараями для хранения своих «Фарманов» и «Блерио» — сначала аэропланы были заграничные. Кстати, первые российские самолеты начали строить в считаных километрах от Ходынского поля — на заводе «Дукс» в районе Ямского Поля.
Из авиаторов особенной славой среди москвичей пользовался Сергей Уточкин, уроженец Одессы, страстный и разносторонний спортсмен: он и фехтовал, и участвовал в гонках, и занимался борьбой. Дадим слово Владимиру Гиляровскому: «Он описал восьмерки, демонстрировал в воздухе подъемы и спуски, делал эффектные повороты, влетел в партер и держался на несколько метров над самыми головами зрителей, чем вызвал среди них немалый переполох, и затем моментально поднялся в вышину, продержавшись в воздухе 9 мин. 36 сек. День закончился полетом с дамой-пассажиркой, длившимся 2 м. 1 с». В 1911 году Уточкин совершил перелет из Санкт-Петербурга в Москву, разбился, получил тяжелые травмы, но авиации не изменил и по-прежнему провозглашал: «Питаюсь только воздухом и бензином… В общем, я счастливейший из одесситов». Известен был и Борис Россинский, которому, увы, не очень везло в воздухе над Ходынским полем: «…три раза падал и три раза чинил своего Блерио, получавшего серьезные поломки». Россинский был рисковым: часто шутки ради пугал горожан, низко спускаясь над Сухаревским рынком, у него даже грозились отобрать ангар. Авиаторы участвовали в эффектных рекламных кампаниях, разбрасывая листовки и визитные карточки той или иной фирмы с аэропланов.
А вот первая пассажирская линия, связавшая Москву с Кенигсбергом и Берлином, открылась только в 1922 году, маршрут до Нижнего Новгорода — еще через год. При Советской власти аэродром носил имя Льва Троцкого, затем, по политическим причинам, — Михаила Фрунзе. В 1938 году к нему была подведена линия метро со станцией «Аэропорт».
Когда началась война, аэродром максимально засекретили. Конечно, немцам было хорошо известно его местоположение: именно сюда прилетал на переговоры Риббентроп. Но замаскирован он был просто замечательно. Вот что вспоминал полковник Л. Е. Кузнецов: «На самом лётном поле сделали ложные овраги, насыпи, даже огороды. Вокруг границы лётного поля построили фанерные домики с фальшивыми окнами… От московских институтов и техникумов ежедневно выделялось 500−700 студентов для выполнения только маскировочных работ, и при их помощи удалось … закрасить всю взлётно-посадочную полосу и примыкающие к ней рулёжки и постройки на площади свыше одного миллиона квадратных метров. Они же вырыли и капониры для самолётов». В одном из капониров стоял самолет лично для Сталина. Москву не собирались сдавать и не сдали. Но все же…
Павел Гнилорыбов
